Учитесь договариваться с командой, а то когда вы съедете с катушек, не

Учитесь договариваться с командой, а то когда вы съедете с катушек, не сможете договориться со своими субличностями! 

Короче, если вы помните Жаннет/Терезу с её диссоциативным расстройством идентичности — оно же расстройство множественной личности, то сейчас будет весело. Значит, диагноз — когда много персонажей в одном теле. 

Раньше лечили выбором главного и "растворением" остальных, сейчас — интеграцией, то есть когда все работают как команда и управляют одним большим мясным роботом изнутри вместе. Единственное, пациенты часто поручают заниматься фронтом кому-то одному, чтобы остальные могли не отвлекаться на всякие внешние условия.

Конечно, мы вернулись с этим в воскресенье, вторую субботу упоротых вопросов!

Вот работа про то, что для многих пациентов "интеграция" звучит как угроза. Они боятся, что их сотрут, заставят слиться с теми частями, которых они ненавидят и боятся (например, с внутренними преследователями), или что они просто исчезнут. Это вызывает огромное сопротивление и тревогу.

Ну прикиньте, приходят эйчар со скрам-мастером и говорят, что поработают со структурой команды. Конечно, любой адекватный человек пошлёт их в хер.

Но так-то внутри ДРИ-пациента часто есть эго-состояния — копии реальных людей из прошлого, чаще всего — насильников или других нехороших ублюдков. Эти части ведут себя агрессивно по отношению к другим, более уязвимым (детским) частям. И пациенты интегрировать их не хотят, хотят, чтобы они скрылись в тумане, как серые глюки.

У пациентки Карен была внутренняя часть по имени Анна, которая вела себя властно и пугала детские части. Выяснилось, что Анна — это имя жестокой матери клиентки. Терапевт предложила этой части сменить имя. Анна выбрала имя Салли — так звали предыдущего терапевта, которая очень помогла клиентке. Как только имя сменилось, детские части перестали её бояться. Салли стала восприниматься не как преследователь, а как защитник и помощник. Это был первый шаг к внутреннему сотрудничеству.

У клиентки был интроект отца, который выглядел как Фредди Крюгер. Это вызывало постоянный страх у детской части. Клиента с помощью картинок изменила образ в мультяшного монстра. 
А мультяшные монстры хреново пугают. Это помогло.

Там ещё несколько таких примеров, предлагается сначала потушить конфликт, а потом уже заикаться про интеграцию.

Следующая работа. Пациенты с ДРИ, по сути, живут в нескольких "самогипнотических реальностях", которые они создали, чтобы справляться с травмой. Они постоянно переключаются между ними, пытаясь решать проблемы и функционировать.

Фактически, в этой терапии каждую личность учат основам рационального мышления и научного диспута. На шаге 1 выявляют основные когнитивные искажения и оспаривают их. Дальше пациент хренеют от когнитивного диссонанса и созывает совет директоров. Личности начинают общаться и делиться опытом. Когда у двоих получается договориться, им больше нет смысла существовать раздельно, и они спонтанно интегрируются. Разум экономичен — ему не нужно две одинаковые части для хранения одного и того же. Разделение — это от невозможности соблюдать взаимоисключающие параграфы. 

Интеграция — это выбор пациента, а не решение терапевта. Многие пациенты боятся терять свои личности, которые помогали им выживать. Терапевт должен уважать этот страх и не давить.

Дальше там описываются практические тимбилдинги.

А вот системная работа по пошаговой терапии, где даётся обзор на что делать семье, что терапевту и так далее, и есть разбор случая 8-ядерного пациента. 

Тут снимается интенсивность травмы и дальше назначается семейная терапия субличностей. От других подходов отличается лютой мягкостью, тут вместо того, чтобы ставить личности в неудобное положение, работа идёт долго и плавно. Ключевой вывод для терапевтов — если родственники пациента обеспеченные, лечение можно сделать в 3 раза дольше. 

-- 
Вступайте в ряды Фурье! Ты мой друг! И ты у меня в голове!